Скажу сходу: самый популярный за крайние годы русский кинофильм я пока не смотрел. Побаиваюсь. Так бывает, когда впереди встреча с близким человеком, которого ты уже не ждал узреть. И с опаской думаешь: встретишь ли его таковым, каким помнишь, каким знал до этого?

Это в жизни. В кино шансов на разочарование еще более. И намного. Воспринимай героя таковым, каким его представил для себя сценарист, увидел режиссер, сыграл актер. В общем, боязно. Ведь мне предстоит на экране встреча с Харламовым. Хар-ла-мом!

Эх, сколько же у нас с ним всяко-разного было! И радостного, и грустного - всего сейчас не упомнишь. Было - до того самого момента, пока все не закончилось длиннющей, от метро «Аэропорт», очередью в тыщи убитых горем людей. Во Дворце спорта ЦСКА их ожидала встреча с Валерой. Крайняя.

Огласить, что Харламова обожали, - означает, не огласить ничего. Его боготворили. Те, кто постарше, конкретно так относились к кинокумирам сталинских времен Николаю Крючкову и Борису Андрееву, последующее поколение - к Юрию Гагарину и Эдуарду Стрельцову. Харламов - в данной нам шеренге. И они все - нескончаемые народные герои. Их любили восторженно, по-детски искренне. И хоть какое, даже нечаянное прикосновение к их жизни числилось подарком судьбы.

Помню, как пожилая женщина-почтальон часто наведывалась в тушинскую однушку Харламова, чтоб навести порядок в его холостяцком жилье. Ребята из автобусного общежития, что было по соседству, в трескучие морозы считали за счастье толкнуть красноватый харламовский «москвичок». А в один прекрасный момент, когда у Валерия в ресторане «Подмосковный» украли свитер, привезенный ему матерью из Испании, сами братки отыскали виновного, с извинениями возвратив пропажу и наказав «лоха, который не знает Харламова!»

Не знать Харламова? Неописуемо! Так что невезучему воришке досталось тогда на орешки по делу. Но Валерий, когда ему о этом поведали, расстроился: «Ну, ступил юноша - с кем не бывает! Произнес бы, что средства необходимы, я бы посодействовал…»

Как-то по приглашению друзей-болельщиков мы с ним оказались за городом. Прием был очень теплым, и сил собственных я, как досадно бы это не звучало, не рассчитал. Да еще коварное весеннее солнышко пригревало. Словом, поплыл. А так как на одном месте компании не сиделось, то передвигаться мне приходилось на морально-волевых. Но в конце концов иссякли и они. Харлам к напиткам не прикасался - через пару дней предстояла игра. И мужественно таскал меня на для себя, ворча под нос: «Лучше 5 периодов отбегать, чем этот мешок тягать по жаре. У Тарасова тренировки и то полегче будут». А на последующий день позвонил и, давясь от хохота, поинтересовался: «Скажи, Львович, а было хоть раз до этого, чтоб тебя фаворит мира на для себя нес? Так, что день этот ты запомни на всю оставшуюся». Запомнил.

Не знаю, сняли бы о Харламе кинофильм, не случись той кошмарной катастрофы на Ленинградке. Но, уверен, кино о для себя при жизни он не воспринял бы. «Я просто играю», - ответил он, помню, на вопросец 1-го настырного репортера, который все допытывался, как это ему удается настолько лихо водить на льду за нос свирепых канадских профи.

Валера и его слава жили вроде бы сами по для себя. И относился он к тому, что с ним происходило, как к мигу меж прошедшим и будущим. «Нужно просто играться и побеждать, - обожал повторять Харлам. - Все другое - медали, цветочки, банкеты - позже».

Лишь вот позже оказалась пустота…

Повторю: кинофильма «Легенда №17» я не лицезрел. Но пристально читаю отклики в сети. И понимаю основное: людей захватывает Хоккей. Они вкупе с Харламовым несутся в атаку, врезаются в борт, падают на лед. Они живут тем временем, которое сейчас кажется доверчивым. Для их, как когда-то и для Валерия, Игра - возможность постоять за честь страны, за наш флаг, а не только лишь метод пополнения банковского счета.

На днях мне позвонил посмотревший картину компаньон.

- Такое воспоминание, что прикоснулся к чему-то светлому и торжественному, - произнес он. - И про ЖКХ запамятовал, и про дороги, и про Болотную. Вот это хоккей!

Нужно пойти самому поглядеть. Хоть и боязно.