Лидия Гавриловна глядит на фотоаппарат. Наказывает строго:

- Лишь сделай меня прекрасной.

Потом на диктофон:

- Совершенно как шпионы стали…

Мы сообразили - будет любопытно.

КОМА

- В Алабине вы уже десятый год?

- Да. А за три домика от меня Валя, отпрыск. Но он повсевременно мотается по заграницам.

- Показалось, Иванов-младший отошел от русского футбола. Сосредоточившись на международном.

- Он как белоснежная ворона - не вписывается в нашу кухню собственной честностью. Хоть мне запрещает говорить на данную тему. Фурсенко его пригласил работать, Валентин куда-то улетел, ворачивается - а на его должность позвали другого человека. Приятно такое? А у Вальки нрав, как у папы!

- Самый именитый его матч, Португалия - Голландия, лицезрели?

- Где рекорд по карточкам? Как же! Валю планировали назначить на финал чемпионата мира, но Блаттер раскритиковал отпрыска. Позднее через Симоняна передал извинения. Еще в газетах покаялся. И предложил работу в ФИФА.

- Валентин Козьмич погиб в этом доме?

- Да. У него был рак. Вылечивали 5 лет у лучшего доктора. Три операции под общим наркозом. В больницу Валю отдавать не стала. Взяла ассистентку, тяжело было в одиночку управляться. Уехала на день рождения к Симоняну, возвращаюсь, а мне ассистентка говорит: «Он сейчас так скучал - все спрашивал: где Лида, где Лида…» Я, щадя его, быстренько забежала наверх, переоделась в домашнее. Подхожу, он обрадовался: «Ты тут?» - «Естественно». Он меня, ребята, обнял крепко-крепко. Как будто попрощался. И некоторое количество дней спустя погиб.

- Во сне?

- В коме. Днем вижу - за ночь одеяло не побеспокоил. Как положила, так и лежит. Громко-громко дышит. Отошла испить кофе - и вдруг понимаю: что-то не так. Не слышу дыхания… Не так давно монумент поставила на Ваганьковском кладбище, сейчас мне полегче.

- Могила на центральной аллее.

- Спасибо правительству Москвы. Давали поначалу чуток далее, но на двоих. Как я буду лежать, меня совсем не тревожит. А около церкви было только одно место. Подписала бумагу, что от второго отказываюсь. Ни копейки за Ваганьково я не платила. А похороны обошлись в 300 тыщ.

- Затевалось какое-то дело с переименованием Восточной в улицу Валентина Иванова…

- Слава Фетисов пробовал выйти на Моссовет, на Собянина. Но есть закон - обязано пройти 10 лет опосля погибели. Я уже не верю, что переименуют. «Все пройдет в зимнюю пору прохладной…» Остыла.

- Валентин Козьмич осознавал, что неизлечимо болен?

- Про онкологию ему не говорили - но сам додумался, что происходит суровое. Сник резко, похудел. Его трагедия подкосила. Поехали в семь утра на обследование. Кругом темень, а он добавляет газу. И врезался в строительное огораживание. Не помню, перевернулись мы либо нет, но крыша была примята. Вращались сильно. Валя хорохорился, нездоровым себя не признавал. А позже я уехала на месяц в олимпийский Пекин. Так он малышей замучил: «Где Лида?!» Я звонила каждый день! Все ему объясняю - и в один момент в ответ: «Давай, приходи, поболтаем» - «Валь, я в Пекине…»

- До этого трагедии были?

- В 1960-м привезли специально для супруга из Горьковатого «Волгу», экспортный вариант. Вечерком развезла гостей, около дома решила резко руль закрутить и отпустить, как Валентин делал. Влетела в столб! А Вале, отпрыску, как раз исполнилось девять месяцев. Тогда для себя и произнесла: больше за руль не сяду. Слово держу. У всех родственников машинки - а меня передают друг дружке, как посылку.

- Та трагедия чем закончилась?

- Да ничем. Все вышло на Автозаводской улице. Я успела на пассажирское сиденье метнуться, Валентин - на мое. Милиционер сходу его вызнал. Через пару дней Валя говорит: «Выходи, смотри. Машинка под окном». На ЗИЛе так отремонтировали, что ни царапины не осталось.

«НАЧАЛЬНИК»

- Дмитрий Губерниев нам говорил: «Возвращаемся из олимпийского Турина. Козьмич уже старенький, хворает, но приехал в аэропорт встречать Лидию Гавриловну. Стоит с красноватой розой - влюбленный в нее, как школьник!»

- Валя постоянно меня встречал. Про него сняли несколько документальных кинофильмов - Оксана Пушкина, «НТВ-плюс». Время от времени пересматриваю и плачу - там вся наша жизнь. 53 года мы были вкупе.

- В которой момент вы влюбились?

- Нам было просто отлично - я не соображала, что такое любовь. Познакомились на Олимпиаде в Мельбурне. Назад плыли три недельки на пароходе и восемь суток поездом. Месяц дороги!

- С мозга сойти.

- В первом вагоне ехали футболисты, во 2-м - ресторан. В 3-ем - мы. Так опосля завтрака Валя приходил к нам в вагон, говорили у окошка. А непристойности вообщем не было никакой. Почти все могут представить: «О, на корабле…» Да ничего подобного! Все было лаского, трогательно. И так дружили три года. У меня и мысли не было выходить замуж. Хотя Валентином увлеклась - мне он был дороже занятий. Пока подружки, Лариса Латынина и Тамара Манина, вкалывали, я бегала на свидания.

- Для чего Иванова на их сопровождал Стрельцов?

- Смущался Валя. Нахальные они были на поле - а в жизни безумно умеренные. Жила я на улице Осипенко, а встречались мы около метро «Павелецкая». Смотрю - снова вдвоем. Не все соображали, кто мой друг - или Иванов, или Стрельцов.

- И как у вас до женитьбы дошло - ежели лишь дружили?

- 1959 год. Возвращаюсь с чемпионата мира, звонит Валентин: «Приходи на Автозаводскую, захвати паспорт». Я не сообразила - для чего паспорт-то? Как бы романтика обязана быть, «кольца и браслеты, пепел, сигареты…»

- Паспорт взяли?

- Да. Гляжу - стоит Саша Медакин в бежевом пальто. Под мышкой - бутылка шампанского. Валя ведет в полуподвал, какая-то контора Никанора. Посиживает дама: «Давайте документы». Валя просит: «Заполни за меня, у тебя почерк лучше». И вот тут я все сообразила. Сашка откупорил шампанское, стукнуло в потолок. Так что даже предложения мне Валентин не делал.

- И женитьбы не было?

- Свадьба была хорошая: как сезон завершился, собрались в Мячкове. 100 человек три дня не разъезжались с базы.

- Ссоры у вас случались?

- Разве что из-за выпивки. Как отыграют, успокоиться не могут, им охото выговориться. Но не за чаем же. Все «Торпедо» у нас собиралось. Валя, Эдик, Валерка Воронин, Гена Гусаров, Боря Батанов. Вижу - хорошие уже, нужно закругляться. Но они-то на кураже, им кажется, что не много.

- Знакомая история.

- Достают еще одну бутылку водки. Беру ее и выливаю в унитаз. Они разом притихли, вскочили. В тиши раздается глас Воронина: «Начальник, не считая тебя, никому бы не дозволили…»

- Почему «начальник»?

- А меня так в «Торпедо» звали.

- Ревновали Валентина Козьмича?